Интересный вопрос меня иногда беспокоит: как связан русский язык и русский менталитет, какое влияние оказывает язык на сознание говорящих на нем людей и как влияет сознание людей на язык.
Я этим вопросом давно увлекаюсь и мое мнение: бардак у нас начинается с самого языка, русский язык – бардачный по определению. Четкого порядка слов в нем нет, хочешь так пиши, хочешь этак, смысл почти не меняется. Временная структура глагола слабо развита – всего три времени и два вида глаголов: совершенный и несовершенный. Если сравнить, например, с тем же французским языком, в котором временные формы развиты на порядок больше, то сама собой напрашивается мысль, что глагол в русском языке «работает» гораздо менее напряженно, чем во французском или английском. В английском языке, например, можно выразить выполнение одного действия до выполнения другого грамматическими методами, либо длительность действия, в русском языке такие ньюансы грамматикой передать невозможно: необходимо использовать семантические приемы.
Если сравнивать семантическую нагрузку, то бишь число значений, которое может иметь глагол (на примере глагола «делать» в русском и «faire» (делать) во французском), то сравнение будет явно не в пользу русского. У русского глагола «делать» 26 значений, а у французского «faire» 83 значения. В таких европейских языках, как английский, французский, немецкий, глагол имеет очень большую нагрузку и обладает крайне расширенным, по сравнению с русским, списком грамматических и временных форм. В русском языке глагол играет куда как более скромную роль.
Для русского языка характерно обилие пассивного залога.
Маловероятно, что есть еще один язык, где так сильно присутствует пассивный залог. Особенно это чувствуешь, когда надо переводить с русского на английский. Вот вам текст: «в данном устройстве используются..... которые загружаются.... и передаются...» и так далее. То есть даже в техническом тексте нет твердо выраженного субъекта действия, поэтому при переводе на английский необходимо везде, где можно заменять пассивный залог на активный: «данное устройство использует... который оно загружает и передает» и так далее.
Бардачность русского синтаксиса очень четко видна тогда, когда необходимо выполнить перевод с русского, скажем на английский. В английском языке достаточно жесткая синтаксическая структура предложения, если взять предложение на русском и очень хорошо его перевести, используя все правильные слова и термины, но сохранить оригинальный синтаксис то англичанин может ничего и не понять – он привык к жесткой синтаксической структуре и в бардачном синтаксисе может легко потеряться.
Бардачность артиклей. Без артикля, который определяет слово как тему (данное) или рему (новое) общаться трудно.
В русском языке формально артикля нет, но на самом деле он еще как есть! Русский артикль «спрятан» в синтаксисе, новое (рема) ставится на последнее место в синтаксической структуре, тем самым ему как бы присваивается значение неопределенного, нового. Возьмите две такие фразы: «Мама, смотри, на окне птичка! «Мама, смотри, птичка на окне!» В первой фразе, согласно законам русского языка новое (птичка) поставлено на последнее место, то есть де-факто птичка получила свой заслуженный неопределенный артикль, во французском языке «птичку» не надо было бы ставить в конец фразы, а просто поставить перед ней неопределенный артикль un, получилось бы «un oiseau» и все бы поняли, что птичка – новая, доселе неизвестная, прилетела вот на хорошо всем известное окно.
Во втором случае (Мама, смотри, птичка на окне!) что такое птичка нам давным-давно ясно, это та птичка, которая живет в доме, а новостью будет то, что она на окне, а не в своей клетке, например. Во французском языке будет достаточно заменить неопределенный артикль un на определенный l' сразу все станет понятно.
Постоянно меняющийся, непостоянный, расплывчатый синтаксис очень точно определяет и сознание: раз можно и так и этак сказать, значит можно и так и этак сделать...
Почему русскоговорящему человеку так сложно дается артикль, когда он изучает немецкий, английский или французский язык? А потому что в русском языке артикль «невидимка», его как бы нет, но на самом деле его функцию выполняет синтаксис предложения. Вот поэтому русским и сложно, так как для того, чтобы правильно употреблять артикль в английском языке, им необходимо соотнести его с тема-рематической структурой текста на русском, а это все очень непросто – в каком-то смысле сознание надо менять, отойти от выделения ремы (нового) путем изменения синтаксиса к выделению ремы при помощи специального слова – артикля.
Словообразование. В русском языке существует исключительно либеральный механизм русификации всего и вся.
Берем любое импортное слово, приделываем к нему суффикс и получаем глагол. Недавно вот столкнулся с новым русским глаголом «билдить» – «мы забилдили приложение»... (из сленга программистов). Секунда – и вот новоиспеченный глагол можно спрягать: я билдю, ты билдишь, он она, оно билдит, мы билдим, вы билдите, они билдят. Либерализм, конечно, такой, что все остальные известные мне языки отдыхают. И как бы французская академия не ругала французов за то, что они загрязняют речь англицизмами, до уровня загрязнения русского языка англицизмами французскому языку как пешком до Луны, а все потому что уж очень простой механизм включения иностранного слова в русскую речь.
Крайний либерализм заимствования иностранных слов также означает некоторую бардачность, в других языках этот процесс намного консервативнее.
На эту тему, конечно, можно написать целую диссертацию, но мое мнение таково, что определенная бардачность и разруха в головах происходят именно от бардачной сущности русского языка. Мы просто впитали с молоком матери, что он великий и могучий, а на самом деле совершенно обычный язык, чем-то хуже, чем-то лучше других, но какого-то совершенно особого места среди прочих языков он не занимает. Если оценивать «могучесть» языка по степени его распространения, то первым, несомненно, будет английский язык – он смог занять место языка мирового общения. После него – испанский, затем французский, немецкий, а русский язык, хотя он и красив и интересен так особо в мире нигде не протолкнулся и заимствований из него в других языках крайне мало, кроме слов «водка», «самовар», «изба», «мужик», «бабушка» «спутник» «перестройка» «калашников» другие слова почти не просочились.
Так что если мы хотим понять, почему в России всегда был и будет бардак, начинать необходимо с языка, затем перейти к сознанию и только потом станет понятно, почему все именно так, а никак не иначе.
Поэтому я хочу сделать совершенно революционное заявление. Для того чтобы изменить общественное сознание и справиться с характерным для России бардаком всего и вся, необходимо сделать две вещи: закрепить определенные синтаксические модели законодательно и ввести артикль, который позволил бы в рамках стандартной синтаксической модели проводить различия между темой и ремой - известным и новым. Правда, пока еще мало кому удавалось законодательно изменить язык, но попробовать все же можно: модернизацию сознания необходимо начинать с языка.
Читать полностью: http://www.gazeta.ru/lifestyle/education/2011/09/12_e_3763613.shtml